Из предисловия к "Фабиану"

Das  vorliegende Buch,  das großstädtische  Zustände  von  damals
schildert,  ist kein Poesie- und Photographiealbum, sondern eine Satire.  Es
beschreibt nicht, was war, sondern es übertreibt. Der Moralist pflegt seiner
Epoche keinen Spiegel, sondern einen Zerrspiegel vorzuhalten. Die Karikatur,
ein legitimes  Kunstmittel, ist das äußerste, was er vermag. Wenn auch
das  nicht  hilft,  dann hilft  überhaupt  nichts mehr.  Daß überhaupt
nichts  hilft,  ist  - damals wie  heute - keine Seltenheit. Eine Seltenheit
wäre es  allerdings,  wenn das den Moralisten entmutigte.  Sein angestammter
Platz ist  und bleibt  der verlorene Posten. Ihn füllt er, so  gut  er kann,
aus. Sein Wahlspruch hieß immer und heißt auch jetzt: Dennoch!     
Erich Kästner








Следующая книга, рисующая ситуацию того времени, есть не поэтический или фотографический 
альбом, а сатира. Она не описывает то, что было, а утрирует. Моралист имеет обыкновение 
держать перед своей эпохой не зеркало, а кривое зеркало. Карикатура, законное средство искусства, 
это последнее, что он может. Когда даже это не помогает, тогда вообще больше ничего не поможет. 
И если больше ничего не помогает, это - тогда, как и сейчас - совсем не удивительно. Удивительно 
было бы,разумеется, если бы моралист утратил мужество. Его законное место есть и остается на 
покинутом посту. Он держит пост, как может. Его девиз сейчас как и всегда: "И тем не менее!"  
Эрих Кестнер.


"То время" - это, видимо, конец двадцатых. Новости в газете - бандитские разборки в Чикаго, 
переговоры в Москве о поставках леса, рынки кофе лихорадит, скандал с Кларой Боу (Clara Bow), 
забастовка 140 000 металлургов.
Интересная книжка должна быть.