Обсуждается первая мировая война, год действия 1926 (Киса Воробьянинов еще не узнал про бриллианты своей тещи, но следующим летом узнает).
Розмэри неотрывно смотрела на Дика, ожидая продолжения его речи.
— Вот видите речушку — не больше двух минут ходу отсюда? Так вот, англичанам понадобился тогда месяц, чтобы до нее добраться. Целая империя шла вперед, за день продвигаясь на несколько дюймов: падали те, кто был в первых рядах, их место занимали шедшие сзади. А другая империя так же медленно отходила назад, и только убитые оставались лежать бессчетными грудами окровавленного тряпья. Такого больше не случится в жизни нашего поколения, ни один европейский народ не отважится на это.
— В Турции только-только перестали воевать, — сказал Эйб. — И в Марокко…
— То другое дело...
Когда мы говорили, что войн больше не будет, мы имеем в виду и Марокко тоже. Мы не считаем, что прекращение войн это когда русские перестанут воевать друг с другом. Мы этот этап прошли еще во времена Дмитрия Донского и с тех пор такое мировоззрение нам настолько непонятно, что в западном пацифизме мы легко упускаем этот момент. А он есть, смотрите.
На следующий день тело отца опустили в могилу среди сотен Дайверов, Хантеров и Дорси. Было утешительно, что он останется тут не один, а в кругу своей многочисленной родни. Насыпали невысокий холмик и по бурой рыхлой земле разбросали цветы. Ничто больше не связывало Дика с этими местами, и он не думал, что когда-нибудь вернется сюда.
Наш человек подумал бы: "Теперь я буду возвращаться сюда каждый год на Красную Горку". "Могила отца" и "ничего не связывает" нам затруднительно поставить рядом в одном предложении.
Подобным вещам можно не придавать значения при очень большой уверенности в себе, если знаешь, что всё равно поступишь так, как считаешь нужным, и никто не сможет тебе помешать. Тогда можно добавить сверху какое-то украшение, вишенку на торте. Когда наконец-то понимаешь, что речь идет не о легком декоре, а о сущностном изменении, что тебя готовы бомбить и расстреливать, если ты будешь делать по-своему, всё видится совсем иначе.
