Итак, сам пример о перстне выглядит так: «Ощущение есть воспринимание чувственных форм без материи, подобно тому как воск воспринимает в себя лишь знак золотой печати, принимая в себя не самое золото, а лишь его форму.»
Это сравнение толкуется в духе чистого локкианства, дескать, внешние предметы отпечатываются в душе, которая пуста сама по себе, tabula rasa, пустая книга.
Однако Аристотель в предшествующих рассуждениях высказывается так, что его нельзя понимать в этом смысле. Именно, он говорит, что в восприятии душа и пассивна, и активна одновременно. Пассивна она потому что материал восприятия получает извне, но активна в том смысле, что делает суть вещи своей собственной. С воском такого очевидно не происходит – если бы воск воспринял форму перстня как свою собственную, он перестал бы быть воском. Поэтому Аристотель не мог иметь в виду, что душа воспринимает предметы чисто пассивно, как воск.
Что же он имел в виду? Что в восприятии душа сама не становится предметом восприятия, но воспринимает именно его форму, его суть. Без своей формы перстень не существует как перстень, форма и есть его суть. Душа человека активна, потому что может делать форму перстня своей собственной, то есть понимает, в чем его суть, то есть другими словами воспринимает всеобщее как таковое.
Категориальное созерцание. Или нет?
